Смоляров Александр Максимович

— В июне 1941 тогда я закончил десять классов. В ночь с 21 на 22 как раз отпраздновали окончание школы, а утром пришло известие о начале войны. Из двух наших выпускных классов были мобилизованы почти все юноши и очень многие девушки. Некоторые попали сразу же на фронт, я же из Иркутской области попал под Улан-Уде, на станцию Дивизнонная, где до особого распоряжения были сформированы части из тех, чьи родители были подвергнуты репрессиям.

Зимой 41-го и нас, наконец, отправили на передовую. Ехали в теплушках 15-16 суток до Волоколамска. Высадили на станции Шеховской. Я был зачислен автоматчиком, рядовым в роту автоматчиков 153-й отдельной лыжной стрелковой бригады. От Шеховской мы начали передвигаться к передовой. Когда прибыли на место, остановились в леске за 1,5-2 километра от линии фронта, пообедали, и тут приказ — нашей роте грузиться на аэросани, на них ворваться в тыл противника для дезорганизации его деятельности. Уже сели, завели моторы — вдруг бежит связной. Поступил приказ — на аэросанях поедут разведчики, нам же ждать нового приказа. Опоздай этот связной на две минуты — и нас бы постигла участь разведчиков, живыми из которых осталось всего 12 человек. Дело в том, что в месте прорыва между нашими и немецкими линиями обороны образовался своеобразный мешок, на котором и сосредоточил свой огонь противник.

Уже под вечер нас повели по просеке на передовую. По дороте рота неожиданио попала под короткий, но мощный артобстрел, так не начав боя, мы понесли первые потери.

Когла подошли к передовой, стало ясно, что у немцев на этом участке, несомненно, более выгодное положение. Наши солдаты смогли дойти только до середины нейтральной полосы и залегли под огнем. Так, в снегу, нам и пришлось пролежать два дня. Позже выяснилось, что на нашем участке войска отвлекали внимание противника, создавая видимость готовящегося наступления, которое на самом деле произошло в другом месте. Поэтому для немцев создалась утроза «котла» они спешно оттягивали назад тыловые части, а на нашем участке немцы прикрывали отход и расстреливали по нам весь оставшийся боезапас. Растреляв его, они ночью отошли без боя, а мы начали преследование.

Наступая, мы видели впереди зарево — это фашисты сжигали оставшиеся деревни. Пепелища, люди, вылезающие из землянки, слезы радости — это запомнилось на всю жизнь. Тем более, что это были первые мои бои. Потом были бои за Смоленск, в Литве, наша часть участвовала в боях за взятие рейхстаги. Там, в Берлине, я и встретил Победу.

По материалам газеты «Радист» за 1990 год